двухрядный фитиль внутри медной топки. Прикрыл дверцу.
— Теперь немного подождем.
— Что сие?
— Механизм, который открывает перед нами новые горизонты. Движение по воде в штиль и против течения. Механические повозки, которые могут перевозить тысячи пудов грузов. Привод механизмов на предприятиях, без зависимости от водяного колеса или ветра. Не чудо, конечно, но…
— Ты это выдумал? — спросил Петр, подавшись вперед.
— Отчасти. Изучая историю, я наткнулся на описание одного механизма Герона Александрийского. Заинтересовался. И в какой-то момент понял, что он работает на тех же принципах, что и походная печь. Похожих во всяком случае.
— Герон Александрийский это же античный автор, — заметил Лейбниц.
— Именно так. А это, — махнул рукой царевич, — можно считать кусочком античного наследия.
— Но… хм… — Готлиб спорить не стал.
Он приблизился и стал осматривать конструкцию.
Петр и остальные тоже.
Так и ходили изредка что-то спрашивая, пока не сработал клапан и механизм не пыхнул паром. Свистнул скорее. Так как пар вырвался со свистом.
Люди отпрянули.
— Прогрелся, — с улыбкой произнес царевич, подходя.
Дернул за рычажок.
И закрутилось колесо.
В тишине.
Дав всем насладиться, он остановил его вращение. Прикрепил веревочку, к которой был привязан груз. И включил снова. И… груз медленно пополз к машинке. Хотя колесо вращалось уже куда как неспешно, нежели совсем недавно.
Снова остановил.
Смотал веревочку. И пустил вновь.
— Внутри этой медной бочки вода. Вот тут — топка. Жар идет по тонким трубкам, пропущенным через бочку и выходит сюда. Воздух для топки забирается отсюда. Внутри закипает вода. Образуется пар, который перегревается и усиливается. Когда его давление достигает предельного значения — срабатывает этот клапан, спуская излишки. Чтобы вот эта штука не взорвалась. Прогретый пар подаем сюда. Тут считай помпа. Только работает не человек, качающий воду, а вода в виде пара. То есть, все наоборот, но обычно и привычно. Сначала подается отсюда, потом отсюда. Что позволяет поршню двигаться туда-сюда и, через вот этот механизм вращать колесо… Как вы видите — все очень просто и, в общем-то лежит на поверхности.
— На поверхности⁈ — усмехнулся Лейбниц. — Я тоже читал трактат о механизме Герона Александрийского. У него он имеет совсем другое устройство.
— Там пар отталкивается от воздуха. Тоже решение. Но какая разница от чего ему отталкиваться?
— Ты хочешь такие машинки делать из меди? — спросил Петр, который горящими глазами смотрел на паровую машину.
— Это слишком дорого. В античности, пожалуй, другого пути не было. Сейчас же, я думаю, его нужно делать из железа и чугуна. Лев Кириллович уже выпускает листы катаного железа. Из них можно собирать на заклепках корпус вот этой штуки. Крышки, склепанные таким же образом, крепить на болтах. Чтобы при случае можно было открыть и отремонтировать все. Вот эти трубки для жара — отливать из чугуна… Все остальное тоже сделать аналогичным образом. Но нужно быть очень осторожным. Я опасаюсь, что при небрежном изготовлении котел, — постучал он пальцем по детали, — может взорваться. Сильно и громко.
— Ты хочешь ставить такие машинки на корабли? Но как это поможет им лучше плавать?
— Есть же готовое решение уже. Водяные колеса. С бортов прицепить их и вращать их машинкой, чтобы гребли. Что может быть проще? А для суши ставить такой прибор на кованную тележку. И цеплять к ней повозки прицепами. Ну и тягать по специально устроенной дороге. Каждый такой состав что струг будет грузов вести.
— Как быстро ты сможешь это делать? — продолжал делал стойку крайне возбужденный Петр, глаза которого натурально горели каким-то нехорошим огнем.
— Не спеши отец. Увы, не быстро. Само изготовление таких машин — сложное дело. Использование не сильно легче. Это сложный механизм. А ошибка карается взрывом, сильным взрывом, способным уничтожить корабль. Тут же сила великая запасается. И нанять за рубежом специалистов не выйдет. Нету там таких. Дай бог года через три что-то поедет или поплывет. Первое. Опытное.
— От меня какая помощь нужна? Как это все ускорить?
— Рабочих мне опытных надо. По металлу. Разных. Хоть из Англии, хоть из Италии. Не важно. Без них совсем беда. Все буксует. Школа при дворце работает, но… мало… слишком мало… и долго.
— Сделаю все что в моих силах. — очень серьезно произнес царь, не сводя глаз с вращающегося колеса.
Алексей взял лопаточку. Открыл дверцу. Потушил огонь в топке.
Повернулся к наблюдателям и вкрадчиво произнес:
— И помните — все, что вы здесь видели — секрет. Государственный секрет. Его разглашение под любыми предлогами воспрещается. Думаю, вы уже все поняли, какие огромные возможности этот механизм открывает перед Россией. Огромные мануфактуры с тысячами станков, приводимые в движение подобными штуками. Буксиры, тащащие за собой по рекам гирлянды груженых барж. Механические лошади, заменяющие сотни животных на перевозке грузов… Это — поистине новые горизонты. И очень важно, чтобы мы смогли шагнуть к ним раньше других, собрав все сливки. Совершая неистовый рывок вперед…
Глава 6
1702 год, июль, 26. Окрестности Гамбурга
Карл XII смотрел в зрительную трубу на выстроенного и готового к бою неприятеля. Саксонские полки, датские, мекленбургские…
— А где русские? — тихо спросил он, озвучивая свое недоумение.
— Они же растяпы, — усмехнулся кто-то из свиты. — Не успели или струсили.
Король скосился на говорящего.
Остальные загалдели, вторя.
Поверить в это Карлу хотелось. Такие слова были удобны. Однако он слышал о том, что русские предприняли несколько штурмов Азова и в битве при Керчи брали османские корабли на абордаж. Так что назвать их трусами король не мог. Трусы не лезут в ближний бой.
Тогда что?
Важность для России Ингрии Карл также прекрасно понимал. И мотив для вступления в войну у них имелся очень веский. Но они не вступали.
Почему?
Растяпы?
Тоже сомнительное утверждение, хотя и удобное. Для взятия Азова они дважды собирали, и весьма быстро, большие армии, проводя их в удаленные земли. Снабжая их с плечом в сотни верст по голой степи. Быстро построили флот. Посредственный, но флот. И он теперь господствовал в Азовском и Черном морях. То есть, они могли, когда хотели.
Как все это понимать?
Да, слова советников было слушать приятно. Они льстили.
Да, победы над англичанами и голландцами кружили голову.
Но поведение Петра он не понимал. Он находился при осаде Азова, рискуя в любой момент погибнуть. И явно трусом или растяпой он не был. Почему же они медлят? Почему не пришли на помощь своим союзникам, которых так тщательно собирали?
— Странно это все… — после долгой паузы произнес Карл, продолжая изучать неприятеля в зрительную трубу.
За кадром его внимания осталась большая дипломатическая работа англичан.
Огромная просто.
Они поставили на эту карту все и активно, без всяких стеснений подкупали всех, кто хоть как-то мог повлиять на вступление Дании, Саксонии и Мекленбурга в войну. Немедленно. Уже вчера.
И это произошло.
Обвинив Петра в волоките, из-за которой он утрачивает удобный для нападения момент, Август Саксонский, Фредерик Датский и Фридрих Мекленбургский объявили войну Швеции. И сразу же пошли на соединение. Чтобы не дать Карлу их разбить по отдельности. Посчитав, что их объединенной армии вполне достаточно для разгрома шведов в генеральном сражении.
И вот — под Гамбургом они встретились.
Точнее под Гамбургом была точка рандеву для трех армий, куда и поспешил Карл в надежде успеть разгромить их по частям. Но не успел. Его противник был готов и, только лишь вручив послам ноты об объявление войны, двинул свои войска. Чуть ли не одновременно…
Союзники заняли выгодную оборонительную позицию, уперев один свой фланг в лес, а второй — в речку. Саксонцы — в центре, датчане справа, мекленбуржцы слева. А перед ними — поле, через которое тек небольшой ручеек. Препятствием, впрочем, он стать не мог. Так — легкой помехой.
Саксонцы выставили четырнадцать тысяч пехоты и пять — кавалерии. Датчане двенадцать тысяч пехоты. И мекленбуржцы — восемь тысяч пехоты и две тысячи кавалерии.
Солидная сила.
Очень солидная.
Совокупно получалось тридцать четыре тысячи пехоты
